（以下内容为机翻，如有翻译问题欢迎指正，同时原文中的超链接都会保留，以便有兴趣的人点击查看）
资料来源：Meduza 时间：5月14日
5月14日晚上，别尔哥罗德的居民再次报告了城市上空发生了一系列爆炸和明亮的闪光。近三个月来，别尔哥罗德地区一直是前线地区，近几周来不断遭到炮击。。5 月 11 日，炮弹袭击了索洛基村，造成 1 名平民死亡，Meduza和7×7的联合报告显示了普通人的生活是如何在炮火中继续生活的。
“我不会告诉乌克兰人任何事情”
如果你看着别尔哥罗德郊区工业区的房屋，你的眼睛就会开始模糊，出现红点。是当地人和商人挂出了印有伟大卫国战争标志的红旗，庆祝胜利日。节日结束了，但红方块仍然在那里——在圣乔治丝带和俄罗斯三色旗旁边。在房屋对面，在盛开的樱花树的背景下，矗立着烧毁的油库的黑色油罐。
4月1日，工业区发生了一场火灾。据省长维亚切斯拉夫-格拉德科夫（Vyacheslav Gladkov）说，乌克兰武装部队的两架直升机不知不觉地飞到了这座城市，并对储油库发动了导弹袭击——燃料迸发了火焰。大火燃烧了几个小时后才被扑灭。乌克兰从未公开声称对这次袭击负责。然而，从那时起，别尔哥罗德及其周围地区在一个多月的时间里一直处于不断的炮火之下。
油库对面的马路，孩子们在一个旧操场上跑来跑去。他们的父母正在替补席上照顾他们。注意到一个陌生人，一个男人，一个女人和一个老妇人明显紧张起来。
“你是俄罗斯人吗？” 那人问道。“给我看看你的护照。只有封面。就这些了，我明白了。否则，你应该理解我们：这里有不同的人在走动，以备不时之需——挑衅。我不会对乌克兰人说什么。”
的确，他也没有对一个俄罗斯人说什么：在检查了他的护照之后，这个人径直走向一个在操场上玩耍的孩子。这时，又有几个当地人走到长椅前。附近长椅上的一位老妇人非常小声地说：”德国人[记者]也来看他们了”。一个女人走过来，对她轻声喊道。”好吧！少说话！”
当地人不情愿地回忆起炮击事件。当油库发生火灾时，附近街道的居民被疏散，但公共汽车迟迟没有到达。许多人自己离开了他们的家园。
“大火发生在早上六点，巴士才 11 点才到。我们尽我们所能聚集在这里，每个人都互相帮助，”一位留在长凳上的女性解释道。“我们去了亲戚那里，然后在一切都熄灭时回来了。”
当被问及生活在敌对行动附近是否可怕时，这位女士承认：“嗯，当然很可怕。任何直升机都很可怕。好吧，我们[在袭击之前]也认为[他们]是我们自己的。我们现在可能是最害怕的。”
“你代表哪个组织？一个光头男人走近。“当然，我也可以出示我的护照，这是可以理解的。”
“如果你是一个人怎么办，是的！各种各样的人走在这里，还有纳粹，就是这样。对不起，当然，”老妇人补充道。
自4月11日起，别尔哥罗德地区引入“黄色”恐怖威胁等级，当地居民对陌生人持怀疑态度。城市服务部门多次收到关于地雷的虚假报告，4 月 27 日，别尔哥罗德安全部队报告逮捕了两名据称计划对铁路发动恐怖袭击的“破坏者”。
“他们去了，但他们回来了：我们还有工作要做。”
如果一个月前别尔哥罗德的炮击试图不注意，那么到 5 月中旬，市民对前线地区生活的态度已经发生了一些变化。越来越多的人正在考虑至少离开这座城市一段时间。在商务中心，两个年轻的女孩正在谈论它。
“我们甚至[在战争开始时]去了索契一段时间，因为我们非常害怕一切。我有些焦虑，”其中一名女孩说。“我丈夫说：“但是我怎么赚钱呢？” 好吧，我说，你工作，我们花你的钱，我们和孩子一起去。好吧，我们去了索契，但回来了：我们必须工作。”
“你有什么好怕的呢？因为动员？”她的朋友问。
“是我害怕一切，甚至是动员。这很吓人。”
为5月9日进行装饰的公园里，到处都是人。在节日期间，有一个表演、音乐会和园艺大师班的舞台。孩子们在舞台上朗诵诗歌和唱歌，而成年人则饶有兴致地看着他们。在远处的某个地方，可以听到 “砰 “的一声。许多人环顾四周，但立即回到自己的业务中去。一个穿着蓝色衬衫的年轻小伙子带着一只十几岁的哈士奇走过公园。
“当被问及可能的动员时，他愉快地回答：”他们不会把我送进军队，我是乌克兰人，来自哈尔科夫。我在2015年来到这里，当时一切都从那里开始。我在那里是一个躲避征兵的人。但我不想在顿巴斯为乌克兰军队作战。
狗拉着绳子，那个人说了声再见，然后继续跑。
一个男人以自信的步态向他走来。他没有停下来，也不听别人提问。
“我问的是在别尔哥罗德发生了什么。你能告诉我这一点吗？”
“你是一个挑衅者吗？”这名男子抛出并加快了步伐，然后猛地转过身来，紧紧盯着，似乎他想记住。
“显然，没有人去任何地方。”
尽管恐怖威胁程度增加，胜利日仍在该地区举行，但形式有所缩减：当局放弃了阅兵式，但没有放弃焰火表演。传统的“仙人团”在市中心举行，分散在不同地区的野战厨房准备了2万份粥。
假期悄然过去，但两天后，总督维亚切斯拉夫·格拉德科夫宣布新的“到来”——前往距乌克兰边境 12 公里的别尔哥罗德地区的索洛基村。在他的电报频道中，格拉德科夫称这次炮击是“有史以来最严重的”。炮弹炸伤 7 人，据报道有1人死亡。据当地媒体报道，死者是18岁的鲁斯兰·涅费多夫（Ruslan Nefedov），一名大学生，他的梦想是成为一名建筑工人。总的来说，自别尔哥罗德地区战争开始以来，共有21 人受难——19 人受伤，2 人死亡。
30 岁的伊万（应主人公的要求改了名字）在索洛基有一个家庭。对他来说，5 月 11 日是一个正常的工作日。直到晚上八点：然后他们给他写信说他父母的村庄遭到炮击，他的一个亲戚受伤了。当伊万到达索洛基时，炮击已经结束。在房屋后面的荒地上，芦苇正在燃烧。其中一座被毁坏的建筑物旁站着消防车，救援人员和军事人员正在沿街走动。炮击发生时，伊万的家人正在他们的地产上。
“我有一个近亲受伤了，但不严重，是划伤。炮弹在附近爆炸，所以我们很幸运，”伊万说。“但邻居们[不太幸运]：正如亲戚所说，其中一个人骨头被刺穿了。现在他已经没事了，而伤员正在市第二医院接受治疗。”
当伊万在索洛基时，还没有宣布撤离村庄的消息。他带着家人开着车，已经到了城里，他得知所有平民都被带离了该地区。伊万不知道人们被带到哪里，但他说并不是每个人都想离开家园。在炮击发生后的第二天早上，伊万的家人与当局一起回到了索洛基，检查破坏情况并评估损失。伊万回忆起早上一位邻居在在检查他的财产上的弹坑时如何诅咒“所有在那里的人”。
伊万承认，他一再试图说服家人搬离乌克兰边境，但他本人并不相信他的亲戚会同意：“很明显，没有人会去任何地方。房子，房子——一切都在那里。我以前很害怕，但现在只是更容易感觉到。害怕的不再是我自己，而是留在那里的父母。但现在的时代是这样的，哪里都没有和平。但是人们建了很多年的房子——而且很容易就把所有东西都留下……”
伊万想，也许在炮击索洛基村之后，亲戚们会变得更加顺从。但现在，这个家庭计划在村里重建家园，并留在家里。当局已承诺提供帮助，但伊万的亲属已决定自行处理轻微的损坏，如弹片造成的围栏上的洞。
一名男子因炮击而死亡，伊万已经从邻居那里得知。但他承认他并没有太惊讶。对他来说，鲁斯兰·涅费多夫的死“并没有从根本上改变这种情况”。别尔哥罗德的焦虑从战争的第一天就开始了，但经过三个月的敌对行动，每个人都习惯了。
“我的家人和我一样，认为原则上人们不应该互相开枪，不管是什么原因，”伊万解释道。“但现在死亡的不仅仅是平民。士兵也死去。这不是第一次在特别军事行动中死亡。因此，它和以前一样令人恐惧。我想在所有活动开始时，人们都比较焦虑，他们都在行李箱里。现在，每个人都还在忐忑不安，但是，说得粗俗一点，人们必须继续自己的生活。”
伊万的许多熟人表示，“如果有什么事”，他们随时准备离开。但伊万本人还不会离开别尔哥罗德：对他来说太多的东西与这座城市息息相关，而且他没有其他住处“远离边境”。
“预计会发生这样的事情，我们在距城市 50 公里的地方开展了军事行动，”伊万说。“我们与孩子们讨论在某些情况下该做什么，互相支持和亲人——这是我现在的工作。”
“我想向人们伸出援手”
索洛基村遭到炮击后的第二天，别尔哥罗德继续过往常的生活。在公园里，人们喝咖啡、开双体船、遛狗。在维泽尔卡河上的桥上，20 岁的年轻人在手机上默默地观看了一些视频——从扬声器的声音来看，类似于普京的讲话。附近，一名身穿军装的男子正在为两名妇女摆姿势拍照。一个男人从他们身边走过，袋子里插着一根法棍。
“不，好吧，我不反对基辅罗斯。但乌克兰从未存在过，”他一边走一边大声争辩说，一边打电话。三名头戴Z型帽、身背包装袋和背包的军人从附近的Magnit商店出来。
在别尔哥罗德州立大学附近，一男一女与军方讨论撤离事宜。他们说，只有“他们开始疏散所有人”时，他们才会离开别尔哥罗德。奥尔加（女主人公的名字已被更改）也在这所大学学习。她于 2018 年抵达别尔哥罗德：当时，在她的家乡卢甘斯克地区，一场战争已经持续了四年。当她离开卢甘斯克时，军用装备在城市的街道上行驶，尸体躺在那里。现在，对她和她的家人来说，第二场战争已经开始。
“在 2014 年，人们更加害怕：这是第一次爆炸、破房子、难民。现在顿巴斯不再那么可怕了：人们已经习惯了，筋疲力尽。他们想要和平，”奥尔加说。“我的祖母现在正在种花并为此感到高兴，尽管她的第三代子孙都是在战争中长大的。”
现在在乌克兰——奥尔加的朋友和亲戚。女孩担心她的亲人再次处于危险之中。每天早上醒来，她都会想到她必须离开别尔哥罗德，尽管她爱他。“字母 Z 无处不在，这些旗帜。铭文：“为总统。” 他们应该有“为了战争”写在他们身上。我想对人们大喊大叫，但他们就像盲人一样，被迷惑了。”
奥尔加确信别尔哥罗德居民现在很害怕。“人们生活在和平中，在公园里散步，玩得开心，微笑，因为他们不了解正在发生的事情。只有厨房里的对话发生了变化，”奥尔加说。“乌克兰不能被 [捣毁]，没有一个俄罗斯城市会被触及。无论哪种方式，它都会到来。生活在战争中是可怕的，但这是他们的选择：他们是俄罗斯人，支持这个政权。也许那时他们会明白，战争是不好的。”
Белгородская область больше месяца под постоянными обстрелами. Местные все сильнее боятся войны и ищут «нацистских провокаторов» Репортаж «Медузы» и «7×7»
В ночь на 14 мая жители Белгорода снова сообщили о серии взрывов и о ярких вспышках в небе над городом. Белгородская область уже почти три месяца — прифронтовой регион, а в последние недели постоянно находится под обстрелами. Одиннадцатого мая снаряды ударили по селу Солохи, один мирный житель погиб, еще семь человек пострадали. О том, как под обстрелами продолжается обычная жизнь, — в совместном репортаже «Медузы» и «7×7».
«Украинцам я бы ничего не рассказал»
Если смотреть на дома в промзоне на окраине Белгорода, в глазах начинает рябить от красных пятен. Это местные жители и сотрудники предприятий вывесили красные флажки-знамена с изображением ордена Отечественной войны, празднуя День Победы. Праздник закончился, но красные квадраты до сих пор на месте — по соседству с георгиевскими лентами и российским триколором. Напротив домов, на фоне цветущих вишен, чернеют искореженные резервуары сгоревшей нефтебазы.
Первого апреля в промзоне был пожар. Как сообщил губернатор Вячеслав Гладков, два вертолета ВСУ незаметно подлетели к городу и нанесли ракетный удар по нефтехранилищу — вспыхнуло горючее. Огонь тушили несколько часов. Украина открыто так и не взяла ответственность за это нападение. Но с тех пор вот уже больше месяца Белгород и его окрестности постоянно подвергаются обстрелам.
Через дорогу от нефтебазы на старенькой игровой площадке бегают дети. За ними на лавочке присматривают родители. Заметив постороннего, мужчина, женщина и старушка заметно напрягаются.
«А вы русский? — спрашивает мужчина. — Покажите паспорт. Только обложку. Все-все, вижу. А то вы нас тоже поймите: у нас тут разные ходят, мало ли — провокация. Украинцам я бы ничего не сказал».
Правда, не говорит и «русскому»: проверив паспорт, мужчина почти сразу уходит к играющему на площадке ребенку. В это время к лавочке подходят еще несколько местных жителей. Старушка на соседней скамейке очень тихо говорит, что к ним «и немцы [журналисты] приезжали». Подошедшая женщина негромко прикрикивает на нее: «Так! Поменьше разговаривай!»
Об обстреле местные вспоминают неохотно. Когда на нефтебазе был пожар, жителей расположенных рядом улиц эвакуировали, но автобусы приехали поздно. Многие покидали дома самостоятельно.
«Пожар случился в шесть часов утра, а автобус приехал только в 11. Мы тут сами собирались как могли, все друг другу помогали, — поясняет одна из оставшихся на скамейке женщин. — Поехали к родственникам, потом вернулись, когда все потушили».
На вопрос, не страшно ли жить вблизи военных действий, женщина признается: «Ну конечно страшно. Любой вертолет страшно. Мы ж тоже [перед ударом] думали, что [это были] свои. Мы, наверно, больше всех боимся сейчас».
«А вы какую организацию представляете? — интересуется подошедший лысый мужчина. — А то паспорт я могу тоже показать свой, это понятно».
«А вдруг вы кто-нибудь, да! Тут всякие ходят, и нацисты, и все. Извините, конечно», — добавляет старушка.
С 11 апреля в Белгородской области введен «желтый» уровень террористической угрозы, и местные жители с подозрением относятся к незнакомцам. Несколько раз в городские службы поступали ложные сигналы о минированиях, а 27 апреля белгородские силовики отчитались о задержании двух «диверсантов», якобы планировавших теракт на железной дороге.
«Поехали, но вернулись: работать надо»
Если еще месяц назад обстрелы в Белгороде старались не замечать, то к середине мая отношение горожан к жизни в прифронтовой зоне немного изменилось. Все больше людей задумываются о том, чтобы хотя бы на время покинуть город. У бизнес-центра об этом разговаривают две молодые девушки.
— Мы даже уезжали в Сочи [в начале войны] на время, потому что очень всего боялись. У меня была какая-то тревога, — рассказывает одна из девушек. — Муж говорит: «А как же я буду деньги зарабатывать?» Ну, говорю, ты работай, денежки будем твои тратить, а мы с детьми поедем. Ну мы поехали в Сочи, но вернулись: работать надо.
— А чего боишься? Мобилизации? — спрашивает ее подруга.
— Да всего боюсь, и мобилизации. Это вообще страшно.
В украшенном к 9 Мая парке Победы толпа людей. Во время праздников здесь организовали площадку со спектаклями, концертами и мастер-классами по садоводству. Дети читают стихи и поют со сцены, взрослые с умилением наблюдают за ними. Где-то вдалеке раздается глухой взрыв. Многие оглядываются, но тут же возвращаются к своим делам. По парку с подростком хаски гуляет молодой парень в синей рубашке.
«А меня в армию не возьмут, — весело отвечает он на вопрос о возможной мобилизации, — я украинец, из Харькова. Приехал сюда в 2015 году, когда там все началось. Там-то я уклонист. Но за украинскую армию воевать в Донбассе я не хочу и не буду».
Собака тянет поводок, парень прощается и бежит дальше.
Навстречу уверенной походкой идет мужчина. Он не останавливается и не слушает вопросы.
— Я спрашиваю о происходящем в Белгороде. Можете рассказать?
— Провокатор, что ли? — бросает мужчина и ускоряет шаг, а потом резко оборачивается и изучающе смотрит, как будто хочет запомнить.
«Понятно, никто никуда не поедет»
Несмотря на повышенный уровень террористической угрозы, День Победы в регионе все же провели, но в урезанном формате: власти отказались от военного парада, но не от салюта. В центре города прошел традиционный «Бессмертный полк», а разбросанные в разных районах полевые кухни заготовили 20 тысяч порций каши.
Праздник прошел спокойно, но уже через два дня губернатор Вячеслав Гладков сообщил о новом «прилете» — в село Солохи в Белгородском районе, в 12 километрах от границы с Украиной. В своем телеграм-канале Гладков назвал этот обстрел «самым тяжелым за все время». Снарядами ранило семерых человек, сообщили и об одном погибшем. Восемнадцатилетний Руслан Нефедов, как пишут местные СМИ, учился в колледже и мечтал стать строителем. Всего с начала войны в Белгородской области пострадал 21 человек — 19 раненых и двое погибших.
У 30-летнего Ивана (имя изменено по просьбе героя) в Солохах живет семья. Для него 11 мая был обычным рабочим днем. До восьми вечера: тогда ему написали, что деревню его родителей обстреляли, одного из близких ранило. Когда Иван приехал в Солохи, обстрел уже закончился. На пустыре за домами горел камыш. У одного из разрушенных зданий стояли пожарные машины, а по улицам ходили спасатели и военные. В момент обстрела семья Ивана была на своем участке.
«У меня ранило близкого родственника, но не сильно, скользящие повреждения. Снаряд взорвался близко, так что повезло, — рассказывает Иван. — А вот соседям [повезло] меньше: одному из них, как сказали родственники, пробило кость. Сейчас с ним все в порядке, раненые находятся под присмотром врачей во второй городской больнице».
Когда Иван был в Солохах, эвакуацию из села еще не объявили. Он забрал семью на своей машине и уже в городе узнал о том, что из района вывозят всех гражданских. Куда отвезли людей, Иван не знает, но говорит, что покидать свои дома захотели не все. Семья самого Ивана вернулась в Солохи уже на следующее утро после обстрела — вместе с властями осматривать разрушения и оценивать ущерб. Иван вспоминает, как утром сосед, изучая воронки от снарядов на своем участке, проклинал «этих всех, которые там».
Иван признается, что уже не раз пытался убедить свою семью уехать подальше от границы с Украиной, но сам не верит, что близкие согласятся: «Понятно, никто никуда не поедет. Дом, жилье — все там. Страшно было и до этого: просто сейчас стало более ощутимо. Страшно больше не за себя, а за родителей, которые там остались. Но сейчас время такое, неспокойно нигде. Но люди годами строили дома — и так просто все бросить…»
Возможно, после обстрела села Солохи близкие станут более уступчивыми, думал Иван. Но сейчас семья планирует восстановить свое жилье в селе и остаться дома. Власти обещали помочь, но с мелкими повреждениями вроде дырок в заборе от осколков родственники Ивана решили справиться сами.
О том, что из-за обстрела погиб человек, Иван узнал уже от соседей. Но признается, что не сильно удивился. Для него смерть Руслана Нефедова «кардинально ситуацию не меняет». Тревога в Белгороде ощущалась с первых дней войны, но спустя три месяца боевых действий все привыкли.
«Моя семья, как и я, считает, что люди не должны в принципе друг в друга стрелять — не важно, какие на это есть поводы, — поясняет Иван. — Но сейчас погибают не только мирные граждане. Гибнут еще и военные. Это не первая смерть в рамках спецоперации. Поэтому как было страшно, так и остается. Мне кажется, в начале всех событий люди больше тревожились, были на чемоданах. Сейчас все по-прежнему в напряжении, но, грубо говоря, жить-то надо как-то дальше».
Многие знакомые Ивана говорят, что готовы уехать в любое время, «если что-то произойдет». А вот сам Иван покидать Белгород пока не собирается: слишком много для него завязано на городе, а другого жилья, «подальше от границ», у него нет.
«Было ожидаемо, что произойдет что-то подобное, у нас боевые действия проходят буквально в 50 километрах от города, — рассуждает Иван. — Мы говорим с детьми о том, что делать в тех или иных ситуациях, поддерживаем друг друга и близких — в этом сейчас моя задача».
«Хочется докричаться до людей»
На следующий день после обстрела села Солохи Белгород продолжил свою привычную жизнь. В парках люди пили кофе, плавали на катамаранах и гуляли с собаками. На мостике через реку Везелку 20-летние ребята молча смотрели в телефоне какой-то ролик — судя по звуку из динамиков, что-то похожее на обращение Путина. Рядом мужчина в военной форме фотографировал двух позирующих женщин. Мимо них шел мужчина с торчащим из пакета багетом.
«Нет, ну я не против Киевской Руси. Но Украины никогда не было», — удаляясь, громко рассуждал он, разговаривая по телефону. Из расположенного неподалеку «Магнита» вышли трое военных в кепках с буквой Z и с набитыми пакетами и рюкзаками.
Возле белгородского госуниверситета парень и девушка обсуждали с военным эвакуацию. Говорили, что уедут из Белгорода, только если «начнут всех вывозить». В этом университете учится и Ольга (имя героини изменено). Она приехала в Белгород в 2018 году: тогда в ее родной Луганской области уже четыре года шла война. Когда она уезжала из Луганска, на улицах города ездила военная техника и лежали трупы. Теперь для нее и ее семьи началась вторая война.
«В 2014 году люди испугались сильнее: это были первые взрывы, разбитые дома, беженцы. Сейчас Донбассу не так страшно: люди уже привыкли, измучились и устали. Они хотят мира, — рассказывает Ольга. — Моя бабушка сейчас высаживает цветы и радуется этому, хотя третье поколение ее детей и внуков растет на войне».
Сейчас в Украине — друзья и родственники Ольги. Девушка переживает из-за того, что ее близкие люди снова в опасности. Каждое утро она просыпается с мыслью о том, что должна уехать из Белгорода, хотя и любит его. «Повсюду буква Z, эти флаги. Надписи: «За президента». На них должно быть написано «За войну». Хочется докричаться до людей, а они как будто слепые, заколдованные».
Ольга уверена, что белгородцам сейчас страшно. «Люди спокойно себе живут, ходят по паркам, развлекаются, улыбаются, потому что не понимают, что происходит. Изменились только разговоры на кухне, — рассказывает Ольга. — Не может быть, чтобы Украину [раздолбают], а ни один российский город не тронут. По-любому будет прилетать. Страшно жить во время войны, но это их выбор: они русские люди и поддерживают этот режим. Возможно, тогда они поймут, что война — это плохо».
免责声明：文章内容来自互联网，版权归原作者所有，本站仅提供信息存储空间服务，真实性请自行鉴别，本站不承担任何责任，如有侵权等情况，请与本站联系删除。
转载请注明出处：一个多月来，别尔哥罗德地区一直受到持续的炮击。当地人越来越害怕战争，正在寻找 “纳粹挑衅者” Meduza和7×7报道 https://www.7ca.cn/zsbk/zt/20269.html